Ранее «Ивановские новости» сообщили о смерти 4 пациентов в Шуйской ЦРБ, что в Ивановской области. На появившемся в соцсетях видео Мария Зыбкина, сама больная коронавирусом, рассказывает, что стала свидетельницей того, что люди умерли от того, что в больнице закончился кислород.
Позже местный депзрав отреагировал на слова Марии и главврач ОБУЗ «Шуйская ЦРБ» Екатерина Кузьмина опровергла появившуюся в СМИ информацию. В частности, она сказала, что «поставки осуществляются по графику, и 5 июля 2021 года (эта дата фигурирует в ложной публикации) проводились регулярные поставки баллонов с кислородом, которые так же оперативно включали в систему. Все пациенты инфекционного стационара Шуйской ЦРБ, находящиеся на кислородной поддержке, были обеспечены кислородом. На период замены баллонов пациенты в обязательном порядке обеспечиваются кислородными концентраторами».
Корреспондент «Ивановских новостей» связался с Марией Зыбкиной по телефону. Она поделилась своей точкой зрения.
«Трагедия произошла днем. Мы всю ночь не спали, — сообщила Мария Зыбкина 7 июля. - У меня же здесь еще и свекровь находится. Я вышла ночью высказать свою боль и записала это видео. 5 июля мой муж 2,5 часа был без кислорода, а ночью стало плохо его матери - ее положили в реанимации рядом с ним».
26 июня семью Зыбкиных из Южи привезли на «скорой помощи» в Иваново. “Мы 18 июня заболели, нас заразили наши дети, которые решили съездить на концерт в Иваново. Неделю лежкой мы провалялись с мужем дома, не кушали, истощились. Были без лечения», - вспоминает Мария.
Только на четвертые сутки они с мужем получили результат теста, который оказался положительный. “Во всем мире экспресс-тесты делают, а наш отправили в Иваново».
Мария Зыбкина, фото: личная страница "ВКонтакте".
Когда результат теста стал известен, семье предложили ехать в Иваново на КТ.
Алексей, муж Марии, по ее словам, на третьи сутки после появления симптомов заболевания не мог свободно дышать. У нее же появились боли в пояснице. КТ у Марии показало поражение легких 25%, у мужа, как она говорит, было больше. Их повезли в перепрофилированный под ковидарий кардиодиспансер, что на Шереметевском проспекте.
«Нас оттуда отфутболили. Сказали: «собирайтесь, мы вас принимать не будем. Вы не подходите по маршрутизации”. Хотя наш южский фельдшер сказал, что предписание было выдано на Иваново”. Таким образом, Зыбкиных 26 июня отправили на лечение в Шуйскую ЦРБ. В 6 вечера их с мужем разместили на одном этаже в соседних палатах бывшего родильного отделения.
«5 июля люди просто остались без кислорода, начиная с 11 часов. Утром ничто не предвещало беды. Мой был на кислороде, потому что без кислорода он дышать не может, - рассказывает Мария. - В “интенсивку» люди попадают с большим поражением легких. Как правило, это те, у кого поражение составляет более 60%. Здесь есть и 80%, и 90%. У мужа больше 70».
Однако Алексея не сразу положили в отделение интенсивной терапии. Марии пришлось выхлопотать эту привилегию. «Я каждый день ходила и слезно просила. Лечащих врачей нам не представили, все в экипировке, непонятно - дежурный это врач приходит или лечащий. Нам не представляли. Главное, что нам всем вливали и делали хоть какую-то терапию. Лечение у всех одинаковое: 10 дней антибиотик в жидком виде в вену, гормон и уколы «Гепарин» три раза в день для того, чтобы не было тромбов. Гормон, видимо, сгущает кровь.
5 июля люди, по заверению Марии, все пациенты были на кислороде, все подключены».
Потому что без него дышать нечем. Тот кислород, который подается из чемоданчиков на колесах, это необходимо для поддержания уровня кислорода в крови, чтобы он был не ниже 95. 91 - это уже крайне плохо организму. Муж утром мне прислал фотографию, где он чисто побритый. Я удивилась и обрадовалась тому, что у него появилось настроение. День начался с улыбки. Лежа, но побрился, потому что вставать нельзя.
В отделении интенсивной терапии все дышат только за счет кислорода. Двигаться нельзя, вставать нельзя, в туалет ходить нельзя. Все лежат в памперсах вне зависимости - мужчина ты или женщина. Все испражняются в памперсы, потому что отключаться от аппаратуры нельзя - это несовместимо при таком очаге поражения легких.
Я Алексею в ответ отправила фотографию мамы со словами: “Вот, смотри, накормила-напоила”. Когда началась вся эта история, я находилась в своей палате и услышала звон колесиков чемоданчиков с кислородом. Как медсотрудники брали вот эти переносные установки и везли туда, в “интенсивку». Стоял гул, окна же открытые. То есть здесь людей оставили без кислорода и весь отвезли и дали тем, кому он был жизненно необходим.
Мой Леша тоже 1,5 часа был вообще без всего, потом ему вот этот чемоданчик тоже подключили, когда привезли. Однако это нельзя назвать выходом из положения. Мощный кислород подается у них здесь по системе. Вот он-то и закончился. Я пошла в «интенсивку» к мужу около 12. К тому времени бабушку уже прокапали. Я ей говорю: «Ну все, я пошла, лежи. А я Лешечку своего навещу и к тебе опять вернусь».
В это время застала эту ужасную картину. Я подошла, услышала эту суету, как мужчина слезно просил кислород. Также я наблюдала у окна «интенсивки», как молодой врач стоял над мужчиной, у которого поражение легких было, по-моему, больше 90%. Он был на ИВЛ. Все были без кислорода. Медсестры бегали к нам за вот этими переносными устройствами и вставляли людям по две и по три трубки в рот, и в нос.
Но это было несовместимо с жизнью. Кто-то рассчитал свои силы и дождался, а четверо не дождались. Никогда не забуду, как мужчина очень слезно просил помощи. Я видела, как понизилась у мужа сатурация в крови, как ему было тяжело дышать. Сатурация у него упала до 81».
Где-то час Мария простояла у окна, наблюдая за всей этой ситуацией.
В палате мужа находились трое пациентов, включая Алексея: «Молодой 40-летний Саша стоял на ногах, он единственный, кому разрешали передвигаться. Другой мужчина крепкого телосложения в это время умирал. Кроме него, погибли еще трое человек: женщина и двое мужчин».
После инцидента Мария ночью не могла уснуть, потому что с мамой Алексея стало плохо. Она вышла на улицу поблагодарить Бога за то, что ее муж не умер в тот день и параллельно записала видеоролик, который позже выложила в соцсети.
«Если бы этот инцидент произошел на сутки раньше, муж бы не выжил, потому что он вообще не мог дышать. Я три дня боролась с персоналом, чтобы они перевели мужа в «интенсивку». Мне отвечали, что ваш может потерпеть, есть люди, которые чувствуют себя хуже», - заключила Мария Зыбкина.