В Ленинском районном суде города Иванова завершились прения по делу Тарона Енгибаряна, сбившего на Шереметевском проспекте педагога-психолога Ирину Зимнякову. Позиция линии защиты стала известна в полном объеме. «Ивановские новости» сообщают подробности.
В начале сегодняшнего судебного заседания адвокат подсудимого Юлия Степанова ходатайствовала о возобновлении судебного следствия для того, чтобы предоставить новые доказательства в виде характеризующих Тарона Енгибаряна данных (характеристики, полученные 16 июля).
«Без приобщения данных доказательств мы полагаем, что невозможно постановить законный и обоснованный приговор, так как характеризующие данные тоже подлежат учёту, оценке при вынесении итогового решения», - отмечает Степанова.
Гособвинение было против приобщения характеристики, поскольку ранее характеризующие данные уже были представлены в суде, ответила прокурор Крамаренко. Судья также отклонил ходатайство.
Защита приступила к изложению позиции по делу, начав "с истоков".

«Дело было передано из следственного отдела УМВД России по Ленинскому району в связи с направлением в следственный комитет по Ленинскому району, что само по себе прямо противоречит положению ст. 151 УПК РФ, что впоследствии повлекло нарушение ч. 6 ст. 220 УПК, так же, как обвинение предъявлено ненадлежащим лицом, равно как и составлено обвинительное заключение, которое утверждено также ненадлежащим руководителем.
При этом обращаю внимание суда, что постановление о выделении материала для проверки действий сотрудников вынесено лишь 1 ноября 2024 года. Тогда получается, что указанное основание в постановлении об изъятии передачи уголовного дела с целью проверки действий сотрудников перестало быть актуальным, так как это, по мнению прокурора Мигушова, являлось единственным основанием, так как отсутствуют спецсубъекты.
Далее у следствия началась своя правда, которую всеми возможными и невозможными способами и действиями они стали доказывать, при этом явно, открыто игнорируя нормы действующих законодательств. Уголовное дело было возбуждено 16 октября 1924 года, непосредственно в день смерти Ирины Ювенальевны. Именно в этот день Тарон Енгибарян, когда узнал, что она скончалась в больнице, сам пришел в следственные органы, где добровольно сам выдал автомобиль, на котором было совершено ДТП. Также дал показания, полные и подробные, которые согласуются с видеозаписью. Но даже этот факт никак не повлиял на то, чтобы процесс проводился в рамках законности в соответствии с УПК. В своих показаниях Енгибарян подробно изложил обстоятельства дорожного транспортного происшествия.
А именно, что он действительно управлял 9 октября 2024 года в установленные следствием время и место транспортным средством БМВ 3-й серии, что, проезжая перекресток улицы Пушкина и проспекта Шереметевский со скоростью не более 40 км/час, на разрешающий сигнал светофора и осуществляя маневр поворота направо, убедившись в отсутствии пешеходов на пешеходном переходе, повернул на проспект Шереметевский.
И уже после того, как проехал разметку пешеходного перехода, почувствовал удар в правую переднюю часть управляемого им транспортным средством. После чего остановился, вышел из автомобиля, обнаружил женщину, лежащую на проезжей части, между первой и второй полосами движения напротив заднего колеса, управляемого им транспортного средства.
Далее стал вызывать скорую медицинскую помощь, сотрудников ГИБДД, а также пытался ей помочь: укрыл пледом, под голову положил ее сумку, достал автомобильную аптечку, из которой достал бинты. Их видно на фотографии из административного материала с места ДТП, которые были исследованы в ходе судебного следствия, и пытался оказать ей первую помощь. До приезда скорой медицинской помощи находился возле нее. После приезда сотрудников СМП, которые госпитализировали Зимнякову, остался на месте. Принимал участие в оформлении ДТП. На протяжении недели ежедневно, не по одному разу, звонил в Ивановскую ОКБ, справлялся о ее самочувствии, обращался к родственникам, предлагал им всяческую помощь, от которой они отказывались. Данные им показания согласуются с видеозаписью, согласуются с показаниями свидетеля Макаряна, непосредственного свидетеля и очевидца дорожно-транспортного происшествия. Также показания согласуются с заключениями специалистов Шишкина и Гурьянова. Однако СК по Ленскому району города Иванова даже не стал проверять версию подозреваемого и обвиняемого Енгибаряна Тарона Самсоновича а на стадии предварительного расследования.
Они отказали в допросе свидетеля Макаряна и проведении с ним следственного эксперимента и проверки его показаний на месте. Равно как отказали в проверке показаний на месте самого Енгибаряна и проведении с ним следственного эксперимента. Неоднократно отказали в проведении автотехнических и видеотехнических экспертиз по установлению обстоятельств ДТП, а также раскадровки, видеозаписи и определению места наезда на пешехода и места ее выхода на проезжую часть, а также установление его скорости. Но при этом гособвинение считает, что вина Енгибаряна доказана. Они считают, что его вина выявляется в нарушениях пунктов правил 1.3., 1.5., 10.1., 13.1, что она доказана, хотя стоит обратиться к данным пунктам правил.
Пункт 1.3 – это общий пункт правил, согласно которому участники дорожного движения обязаны знать и соблюдать относящиеся к ним правила дорожного движения. сигналы светофора, знаков, разметки, а также выполнять распоряжение регулировщика, действующих в пределах представленных им прав и регулирующих дорожное движение установленными сигналами.
Пункт 1.5 также является общим, который говорит о том, что участники дорожного движения должны действовать таким образом, чтобы не создавать опасности для движения и не причинять вреда. Эти общие пункты правил применимы ко всем участникам дорожного движения, как к пешеходам, так и к водителям.
Пункт 10.1. нам говорит о том, что водитель должен вести транспортные средства со скоростью, не превышающей установленного ограничения. При этом Енгибарян данной скорости не превышал, учитывая при этом интенсивность движения и особенности состояния транспортного средства. Скорость должна обеспечивать водителю возможность постоянного контроля за движением транспортного средства. При возникновении опасности для движения, которую водитель в состоянии обнаружить, он должен принять возможные меры к снижению скорости вплоть до остановки транспортного средства. Именно при применении данного пункта правил в случае превышения, а точнее не превышения установленной скорости, как раз и рассчитывается наличие или отсутствие технической возможности, которая у Енгибаряна в данной дорожной ситуации отсутствовала.
О заключениях всех экспертов и специалистов, привлеченных к делу:
«Анализируя заключение Михайлова, перед ним поставлены неверные исходные данные: эксперт рассчитывал техническую возможность у Енгибаряна с момента заданного следствия, а не с момента, когда Зимнякова для него стала являться опасностью для движения. Техническая возможность рассчитана с момента, когда их траектории еще не пересеклись. При допросе сам Михайлов в судебном заседании пояснил, что с заданных исходных данных следователем, пока траектории водителя и пешехода не пересеклись, они друг для друга опасностью не являются.
Таким образом, выводы эксперта неверны, равно как и исходные данные, которые к ним привели. Фактически, техническая возможность должна быть рассчитана с момента поворота и выезда Енгибаряна на Шереметьевский проспект, когда Зимнякова находилась на проезжей части, и их траектории движения пересеклись.
Согласно заключению Гурьянова и его допросу следует, что как пешеход, так и водитель являются участниками дорожного движения, и оба должны руководствоваться правилами дорожного движения. При этом пешеход должен был руководствоваться пунктами правил 1.3., 1.5., 4.3, соответственно водитель 1.3., 1.5., 10.1., 13.1 пунктами ПДД. Гурьянов в своем заключении определил, что выход Зимняковой на проезжую часть был осуществлен за пределами пешеходного перехода, не по "зебре". Так, на кадре 14.09 (в заключении) зафиксирован пешеход в момент выезда Енгибаряна на Шереметьевский проспект. И пешеход находился на расстоянии 12,2 метра от крайней точки пешеходного перехода по расположению от улицы Пушкина к улице Садовой по проспекту Шереметевский. Наезд на пешехода зафиксирован, согласно его заключению, на расстоянии 4,6 метра от правого края проезжей части в продольном профиле дороги и 8,36 метра от ближней границы дорожной разметки 1.14.1…Раскадровка была представлена экспертом на кадре 14.09, где видно, что пешеход Зимнякова осуществляет выход на проезжую часть за 12,2 метра, не доходя до пешеходного перехода, чем явно нарушает пункты 1.3, 1.5 и 4.3 ПДД РФ.
Согласно данным, представленным на видео, версия свидетеля Л. является несостоятельной. В заключении произведен расчет, исходя из раскадровки видеозаписи. Кадр 14.64 – это момент наезда на пешехода. Кадр 14.09 – момент выезда Енгибаряна на проспект Шереметьевский. Приведен расчёт, по результатам которого видно, что у Енгибаряна было меньше секунды с момента возникновения для него опасности в виде пешехода, переходившей проезжую часть вне зоны действия знаков и разметки, до момента наезда. Таким образом, у него отсутствовала техническая возможность избежать дорожного транспортного происшествия.
Вменяемый пункт 10.1 ПДД РФ является незаконным, подлежащим исключению из обвинения, так как скоростной режим, установленный на данном участке дороги, не нарушен. Равно как и незаконно вменен пункт 13.1 правил.
Аналогичные выводы сделаны в заключении Шишкина с демонстрацией видео в улучшенном качестве, где отчетливо видно, где находилась Зимнякова в момент выхода ее на проезжую часть и где был совершен на нее наезд. Выводы двух исследований полностью совпадают друг с другом и подтверждают показания как подсудимого, так и свидетеля Макаряна. Какого-либо нарушения действующего законодательства при присутствии после допроса Макаряна в зале судебного заседания не допущено. В дальнейшем защите были известны обстоятельства, которые были сообщены свидетелем еще 9 октября 2024 года, так как он следовал в непосредственной близости за транспортным средством под управлением Енгибаряна и непосредственно перед дорожно-транспортным происшествием. Его автомобиль запечатлен на видеозаписи, также он имеется на фотографиях, представленных свидетелем Л. Так защита общалась с данным свидетелем еще до возбуждения уголовного дела.
На каком основании к его показаниям надо относиться критически, гособвинение не аргументировало. А вот насчет показаний Л. вопросы действительно есть. И именно к ним стоит отнестись критически, так как они опровергаются заключением специалистов, показаниями свидетелей подсудимого, а самое главное, не соответствуют видеозаписи. Енгибарян в данной дорожной ситуации убедился в отсутствии пешеходов в зоне пешеходного перехода, знаков и разметки. На видео прекрасно видно их отсутствие на дорожной разметке. При этом Енгибарян не мог предполагать, что пешеход будет идти по проезжей части по диагонали к пешеходному переходу и не мог предвидеть развитие данных событий. При отсутствии технической возможности в его действии отсутствует нарушение ПДД, которые могли бы состоять причиной следственной связи с дорожным транспортным происшествием.
Отношение к позиции Енгибаряна, показаниям свидетелей, видео сквозь призму восприятия их защитой:
«Вопреки позиции гособвинения хочется возразить. Обвиняемый никогда не сообщал о том, что Зимнякова сама выбежала ему под колеса вне пешеходного перехода, а он уходил от наезда, задел ее правой частью своего автомобиля. Данное заявление является абсурдом и искажает позицию Енгибаряна. Его позиция единая на протяжении всего следствия. На пешеходном переходе ее не было. Темп ее движения он никогда не сообщал. Как и не видел ее и не мог предположить, что кто-то может пойти вне пешеходного перехода при его видимости и доступности. При таких обстоятельствах от столкновения не уходил, а затормозил тогда, когда почувствовал удар в переднюю часть своего автомобиля. О каком безусловном выводе о виновности в прениях говорит гособвинение? О том, что потерпевшая сторона, которая не является свидетелем по делу, заявив иск в сумме 33 миллиона, рассказали, как их родственница соблюдала ПДД, чтобы его обосновать? А гособвинение передало эту позицию, просив суд удовлетворить иск в полном объеме, так как Зимнякова всегда соблюдала правила дорожного движения.
Показания Л. полностью опровергаются показаниями свидетеля Макаряна, а также видеозаписью, заключениями экспертов и показаниями подсудимого, в том числе проверка показаний Л., его допросы на участие в следственном эксперименте, где он сообщает, что пешехода подкинуло вверх, но на следственном эксперименте указывает, расстояние от места наезда до ее падения составляет 14 метров от пешеходного перехода.
Совокупность доказательств вины, по мнению гособвинения, – это показания свидетелей Л., судебно-медицинской экспертизы и автотехнической экспертизы Михайлова. Гособвинение, не имея специальных познаний, делает вывод о том, что скорость Енгибаряна явно превышала безопасную для прохождения поворота. Тогда вопрос, а какая же скорость все-таки является безопасной для прохождения поворота, где она указана и как гособвинение ее определили без специальных познаний?
Гособвинение ссылается на видеозапись, которую сами не хотели просматривать в судебном заседании, возражали против ходатайства защиты о ее просмотре. Теперь возникает вопрос, на каком же именно кадре четко запечатлен выход Зимняковой на дорожную разметку на пешеходном переходе. Где гособвинение разглядели эти события?
В деле имеется несколько дисков с одной и той же записью момента ДТП. На них отчетливо видна разметка, на которой отсутствует пешеход в момент проезда по ней БМВ. Также отчетливо видно, что подбрасывание тела вверх происходит после этой разметки и за границами данного пешеходного перехода и перекрестка. Также видно, что автомобиль под управлением свидетеля Макаряна также проезжает эту разметку и останавливается за ней, при этом не доезжая 10 метров до пешехода, который уже лежал на асфальте.
Гособвинение делает вывод, в котором говорит, что если эксперт просмотрел видео с проверкой показаний следственным экспериментом, то пришел к выводу, что Енгибарян имел возможность избежать столкновения. Эксперт не проверял состоятельность версии свидетеля Л. Он исследовал лишь те исходные данные, которые ему были поставлены следователем. При таком подходе можно было рассчитать техническую возможность с момента выхода Зимняковой Енгибаряна из дома в этот день и рассчитать техническую возможность избежать наезда на нее.
Техническая возможность рассчитывается с момента возникновения опасности в данном случае. Опасность возникает с того момента, когда их траектория и движение пересекаются. А пересекаются они лишь на Шереметевском проспекте с момента на него выезда Енгибаряна и когда Зимнякова еще идет по тротуару, Енгибарян еще едет по улице Пушкина.
В протоколе осмотра предметов и документов от 27 октября 2024 года с приложением фототаблицы указано, место наезда на Зимнякову при просмотре указанной видеозаписи установить не представляется возможным, как и место выхода ее на проезжую часть. Тогда же опять логичный вопрос. Почему обвинение ссылается на эту видеозапись, как на доказательство того, что Зимнякова шла по пешеходному переходу и наезд был совершен на нем?
В протоколе осмотра предметов указано, что Зимнякова переходила в проезжую часть, но где именно она это сделала, не указано и не установлено. Из всего анализа выступления гособвинения следует только одно, что желаемое выдают за действительное, чтобы скрыть недоработки следствия, которые гнались за скорейшими сроками сдачи дела в прокуратуру и направления его в суд. И сейчас отстаивают прикрытые им же недостатки следствия, не желая брать на себя ответственность.
Вся речь обвинения сводилась лишь к общим формулировкам».
Степанова также восстановила хронологию поступления и рассмотрения ходатайств о видеотехнической экспертизе:
-
"10 марта сторона защиты заявляет ходатайство о проведении дополнительных экспертиз.
-
13 марта удовлетворяется ходатайство, выносится постановление.
-
25 марта эксперт приступает к ведению экспертизы.
-
27 марта, спустя два дня, уже направляет ходатайство в суд о предоставлении дополнительных ему сведений.
-
17 апреля это ходатайство только поступает в суд, затем месяц затишья.
-
За день до судебного заседания, а именно 14 мая, судом направляется ходатайство в ИГХТУ о представлении сведений видеокамеры.
-
15 мая получает запрос о том, что камера отсутствует, находится в ремонте.
-
25 апреля экспертиза была экспертом окончена ввиду непредоставления ему данных сведений, а также из-за того, что в указанном постановлении о назначении экспертизы на листе дела, который там отражен, нужный диск отсутствует, но присутствует фототаблица.
-
30 июня представлен ответ из Ярославской ЛСЭ о том, что они могут провести экспертизу. Защитой заявляется соответствующее ходатайство о ее проведении. Рассмотрение ходатайства откладывается на 2 недели.
-
16 июля представлен ответ из ИГХТУ защитой о том, что камера находится на месте, из ремонта возвращена, находится в рабочем состоянии. В связи с чем все запрашиваемые сведения из ходатайства для производства экспертизы можно получить, но обвинение приходит к выводу нецелесообразности, так как это приведет к затягиванию процесса. И суд соглашается и отказывает в ее проведении.
А почему вопрос о затягивании не стоял ранее, когда ходатайство эксперта месяц просто пролежало без рассмотрения? Судебные заседания назначались два раза в месяц, как это было удобно, а когда речь зашла о предоставлении доказательств, подтверждающих позицию защиты, то это приведет к затягиванию процесса? Судом в марте признается обязательным производство этой экспертизы, а в мае уже не совсем обязательным, и можно и без нее. В марте у суда есть сомнения в необходимости выяснить у эксперта место наезда и место выхода пешехода на проезжую часть, а в мае уже не является такой необходимостью защиты, соответственно вопрос:
Что же произошло за это время и почему, когда сроки затягиваются по инициативе любого из участников процесса, кроме защиты, это нормально? Но когда защита пытается реализовать свое право на представление доказательства, это приведет к затягиванию процесса".
Комментарий относительно мотивов Тарона Енгибаряна:
«Выводы гособвинения о том, что Енгибарян хочет избежать ответственности, являются также абсурдными. Как все, что было сказано в прениях. Если бы Енгибарян действительно имел своей целью избежать ответственности, то он бы, наверное, уехал с места ДТП. Не пришел бы в следственные органы 16 числа, не написал бы обращение к потерпевшим, не выдал бы автомобиль добровольно, не давал бы показания, не заявлял ходатайство о проверке его показаний, не возмещал бы ущерб потерпевшей стороне, не приносил бы свои извинения и соболезнования, а после того, как его освободили, он скрылся бы от суда. За что переживали как следствие, так и прокуратура при избрании и продлении меры пресечения.
Но он этого не сделал, потому что у него отсутствует эта цель. Его единственная цель – это доказать фактические обстоятельства, доказать свою невиновность и защитить себя всеми незапрещенными законными способами от незаконного и необоснованного обвинения. Но, к сожалению, в данном процессе он не нашел такой возможности.
Адвокат выразила отношение к выдвинутому гособвинением наказанию.
«Енгибарян не судим, ранее неоднократно действительно привлекался к административной ответственности по линии ГИБДД, характеризуется положительно. Из смягчающих обстоятельств только возмещение ущерба, посчитало гособвинение, и при этом запрашиваемый срок в виде 4 лет 10 месяцев реального лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима с дополнительным наказанием с лишением права управления транспортными средствами на 3 года.
Непонятно, по какому принципу, чем руководствовалось гособвинение. Видимо, по принципу "проси больше". С учетом тех обстоятельств, которые озвучило гособвинение, у нас имеется пункт к ч. 1 ст. 61 УК РФ, который говорит о смягчении наказания благодаря возмещению материального ущерба. Есть ч.1 статьи 62, которая говорит, что при его наличии наказание не может превышать 2/3 от максимального размера наказания. То есть, исходя из санкции ч. 3 статьи 264, по которой максимальный срок предусмотрен в виде 5 лет лишения свободы, то максимальный предельный срок при наличии данного смягчающего обстоятельства, не может превышать 3 лет и 4 месяцев.
При высказанной позиции гособвинение не учло позицию потерпевших в части заявленных исковых требований, а именно компенсации морального вреда в сумме 33 миллиона, который они намереваются получить. Каким образом Енгибарян их возместит, если суд удовлетворит позицию обвинения потерпевших? Или все уверены, что в колонии общего режима можно заработать 33 миллиона? Соответчик по гражданскому иску заявил, что имущество находится в залоге, имеются многочисленные кредитные обязательства, в том числе взятые для компенсации материального ущерба потерпевшей стороне. Но, несмотря на все обстоятельства, гособвинение высказывает такую позицию.
Почему тогда запрашивается такой срок в виде 4 лет 10 месяцев? А какое наказание тогда запрашивается лицам, ранее судимым с непогашенной судимостью, не возместившим ущерб, не признающим свою вину, состоящим на учетах и имеющим ряд отягчающих обстоятельств, если при их отсутствии и наличии смягчающих и положительных характеристик просят максимальное наказание без двух месяцев? Почему же опять гособвинение в лице прокуратуры, которая обязана следить за соблюдением законности, сама же этот закон нарушает?
Понятно, что бывший гособвинитель Мигушов, будучи зампрокурора Ленинского района, утверждая обвинительное заключение, потом как гособвинитель идет в суд его поддерживать. Вообще, о какой законности в данном случае может идти речь? Почему при своем выступлении гособвинение не учло положительные характеристики, ссылка на которые имеется в постановлениях об избрании меры пресечения и ее продления?
Не учтено и то, что Енгибарян неоднократно приносил свои извинения и приносил свои соболезнования. Не учтено, что добровольно явился в следственные органы и написал заявление о совершении ДТП, в котором погибла Ирина Ювенальевна. Также непонятно, по каким критериям и чем руководствовалась сторона обвинения, выражая свою позицию в отказе от привлечения в качестве соответчика мамы подсудимого Каринэ Арутюновны, но при этом иск на сумму в 33 миллиона просит удовлетворить в полном объеме с двух ответчиков. Также возникает вопрос, какая же все-таки личность у Енгибаряна, которая несудимая, возместившая ущерб, положительно характеризующаяся. Какие из ряда вон выходящие обстоятельства ДТП произошли, что ему необходимо назначить наказание в виде реального лишения свободы с отбыванием в колонии общего режима?
Притом, что при таких же исходных данных законодатель предусматривает назначение наказания в виде колонии поселения. Или в данном случае, так же, как и с продлением меры пресечения 28 мая 2025 года, все законно обосновано? А в последующем, в соответствии с положением статьи 255, данное решение было приведено с учетом действующего законодательства Ивановским областным судом.
Исходя из всего уголовного дела, начиная с момента дорожно-транспортного происшествия, как на стадии предварительного расследования, так и при рассмотрении дела в суде, я прихожу к выводу о том, что судят в данном случае национальность, негатив которой разгорелся в сети интернет и средах массовой информации. Искусственно созданный общественный резонанс создал эту предвзятость. Те комментарии, которые остаются под постами и информационными новостными лентами, особенно если произошло ДТП, сводятся только к Енгибаряну, чем разжигают межнациональный конфликт.
Выдаваемое желаемое за действительное со стороны правоохранительных органов и прокуратуры затмевает истинное понимание ситуации и фактических данных, тем самым искажая их, о чем сторона защиты говорила и ранее. Если бы следствие не гналось за кратчайшими сроками расследования уголовного дела, провели бы все необходимые действия, то в суде не пришлось бы защите просить его восполнить. Суду осталось бы фактически рассмотреть представленными сторонами доказательствами и вынести законное обоснованное решение. Но, увы, в данном случае суд показал свое отношение к рассматриваемому делу, когда проигнорировал изменения законодательства и продлил, вопреки его нормам, действие домашнего ареста; когда проигнорировал ходатайство эксперта о предоставлении дополнительных сведений, когда отказал в назначении экспертизы, которая была заявлена с целью подтверждения версии защиты и представления доказательств, и когда не предоставил стороне защиты время для подготовки к прениям. И все это в совокупности, как полагает сторона защиты, приведет к постановлению незаконного обвинительного приговора. Именно с обвинительным уклоном был весь этот процесс, начиная с 16 октября 2024 года по сегодняшний день. С учетом вышесказанного прошу на основании статьи 75 Уголовно-профессионального кодекса признать недопустимыми следующие доказательства», - отмечает Степанова.
Правозащитница потребовала у суда признать следующие доказательства гособвинения недопустимыми:
- постановление о возбуждении уголовного дела (по версии Степановой, в нем имеются неустранимые противоречия в виде проезда Енгибаряном перекрестка и совершения ДТП на запрещающий сигнал светофора);
- сам факт наезда на пешеходном переходе, который якобы не подтвержден, который также содержится в постановлении о признании потерпевшими;
- протоколы допросов потерпевших;
- постановление о признании их потерпевшими;
- постановление об изъятии и передаче уголовного дела, якобы вынесенное с нарушением ч. 4 ст. 7 ст., 151 ст., ст. 220 ч. 6 УПК;
- заключение эксперта Михайлова;
- схему дорожно-транспортного происшествия и осмотр;
- заключение эксперта Куликова.
«Обвинительный приговор при таких обстоятельствах не может быть установлен и не может быть основан на предположениях. В данном случае в действиях Енгибаряна Тарона Самсоновича отсутствует нарушение ПДД, а как следствие и состав преступления по части 3 ст. 264 УК РФ. Согласно требованию положения ст. 73 при производстве по уголовному делу подлежат доказыванию, в том числе события преступления (время, место, способ, другие обстоятельства, виновность лица в совершении этого преступления, форма его вины и мотивы). Данные обстоятельства доказаны не были, позиция защиты не опровергнута следствием и гособвинением», - высказалась Степанова.
О гражданском иске в 33 млн рублей и привлечении матери подсудимого как гражданского соответчика:
«В данном случае я попросила бы гражданский иск оставить без рассмотрения, сохранив право за потерпевшей стороной на обращение с данным требованием в рамках гражданского судопроизводства. Так как при наличии двух ответчиков при заявленных требованиях о компенсации морального вреда суду следует определить в процентном соотношении степень каждого из них, чтобы не нарушать права истцов и ответчиков. При этом защита категорически не согласна с суммой заявленных требований, считает ее необоснованной и чрезмерно завышенной, равно как и считает ненадлежащим ответчиком Енгибарян Каринэ Арутюновну, так как ей какие-либо противоправные действия, причинившие моральный вред потерпевшим, не причинялись», - заключила защита.
«С учетом изложенного, тех обстоятельств, на которые сторона защиты ссылается, а также действующего законодательства, уголовно-процессуального кодекса, прошу Енгибаряна Тарона Самсоновича оправдать по части 3 статьи 264», - такой приговор Юлия Степанова, адвокат подсудимого, считает законным и обоснованным.
Законным и обоснованным сторона обвинения считает иное наказание, по делу окончательную позицию высказала также сторона потерпевших.